Из научного труда академика Яковлева Н.Ф.
«Чеченцы насчитывают всего три родственных племени: это во-первых ингуши, называющие себя «галгай», во-вторых, чеченцы «нохчий», и, в- третьих, маленький народ тушины — «бацой». Правда, раньше существовало
еще четвёртое племя, но при завоевании Кавказа оно целиком1, в количестве2 до 30 000 человек», выселилось в Турцию — это карабулаки «арстхой» (Н.Ф. Яковлев. Проблемы изучения культуры чеченцев и ингушей. М., 1924).
Примечания:
- Выселение шло с 1847 г., наиболее интенсивным оно было с 1851 по 1863 гг., массовым — в 1865 г. В 1854 — 1856 гг. через границу не пропускали.
- Тридцать тысяч карабулаков ушло в партиях лета 1865 г., когда осуществлялся поименный (поголовный) учет.
Л.М. Савелов о признании прав высших сословий Кабарды в Российской империи
Как известно вопрос о признании прав привилегированных сословий народов Северного Кавказа (в том числе и Кабарды) в Российской империи так и не был окончательно решен. Исследователи, обращавшиеся к данной проблеме, как правило, использовали материалы специальных комиссий, а также публикации лиц участвовавших в их работе.
Предлагаемые вниманию читателей выдержки из труда крупнейшего русского генеалога и историка дворянства Леонида Михайловича Савелова можно рассматривать в качестве проявления позиции части русского дворянства по данной проблеме.
« Чтобы дополнить общую картину состава дворянства нужно упомянуть, что за XVIII и XIX cm. к русскому дворянству примкнули дворянства: в 1818 г. грузинское, бессарабское, остзейское, финляндское, польское, в 1839 малороссийское, в 1784 князья и мурзы татарские, слился с русским дворянством старшинский класс казачьих областей, будучи сравнен с армейскими чинами. Признание в правах русского дворянства делалось очень легко, особенно в начале присоединения областей к России, правительство, желая привлечь к себе высшие классы населения, очень легко признавало за ними права высшего сословия России; но если время проходило и об этом своевременно не заявлялось, то такое признание затягивалось, а иногда и совершенно в нем отказывалось, что часто было и непоследовательно, как это случилось с высшими классами Кабардинского народа, которые и по сие время не могут добиться признания за собою прав, хотя безусловно их имеют.
Сословий в Кабарде было 2 — пши и вуорки; вторые делились на 3 степени, первая из которых была владетельною и была крайне малочисленна, как и сословие пши. В Большой Кабарде, например, было всего 4 рода пши (Кайтукины, Бек-Мурзины, Мисостовы и Атажукины), им принадлежали административные права над народом; вуорков 1-й cm. было 5 родов (Куденеты, Анзоровы, Тамбиевы, Хамурзины, Жанбулатовы) — им принадлежала вся земля в Кабарде. Первый из этих родов -род Куденетов — пользовался громадными привилегиями, так, например, слово данное членом рода Куденетов, было обязательно для всего народа, не исключая и князей, т.-е. пши; человек, находящийся под покровительством семьи Куденетов, находился под покровительством всего Кабардинского народа. Насколько велико было значение Куденетов, видно из рассказа об одном посольстве Кабардинцев к Императору Николаю Павловичу; во главе посольства стоял Куденет; на вопрос Государя, почему во главе не князь, Куденет ответил: «потому что я Куденет».
И вот таким-то семьям было отказано в дворянском достоинстве, тогда как одновременно с этим признается целая масса польской шляхты, никогда никакими правами у себя не пользовавшаяся. Так же как в [Большой] Кабарде немногочисленны и владетельные роды и у других кавказских народов, так у Чеченцев мы знаем три семьи: Пархчой или Пешкой, Цечой или Цецой и Турловых, у Осетин Тугановых, Кубатиевых, Дударовых или Дударуковых, у Кумыков Айдемировых и все в том же роде.
И если бы нашлось таких родов 3-4 десятка, то, думается, они бы не испортили и без того пестрого фона российского дворянства, а между тем этот упорный отказ в правах вселяет крайнее неудовольствие. Мне лично пришлось, если не ошибаюсь, в 1902 г.
беседовать в Петербурге с депутацией высших сословий горских народов, во главе которой опять-таки стоял Куденет, приехавшей специально хлопотать о распространении на них прав дворянства, и в их словах слышался справедливый упрек по отношению тех, кто мог бы помочь им получить то, что так легко давалось другим. Но трудно что-нибудь сделать, имея такое архаическое учреждение, каким является наш департамент герольдии, стоящий на мертвой букве закона и имеющий членов, не имеющих никакого понятия о том деле, к которому их привязала слепая судьба».
Лекции по русской генеалогии, читанные в Московском Археологическом Институте преподавателем Института Л.М. Савеловым. Репринтное воспроизведение издания 1909 года. М., 1994. С. 90-92.
Р. М. Абрамян, Исследователь, Москва
P.S. Не только выходец из арстхойской родоплеменной группы Цечой (Цечоевы), но и любой явный представитель арстхойского народа уже по рождению являлся дворянином с древнейших времен (Эльмурзаев А.С. Многоликая Россия: Кавказ и его народы. Арстхой. // «Жизнь национальностей», № 3 2012. С. 21, 22, 23; Броневский С.М. Исторические выписки… СПб, 1996. С. 36, 37; Потто В.А. Кавказская война. Т.5. С. 246). Нахождение в дворянском сословии любого из арстхой не зависело от наличия (отсутствия) записи в какой-то государственной книге.
Системы правления северокавказцев в XVIII веке
(извлечения из научного труда дагестанского ученого Сотавова Н.А.)
______Северный Кавказ всегда представлял собой сложный регион как в экономическом и политическом, так и в этнорелигиозном отношении. На рубеже XVII-XVIII вв. его территорию населяли многочисленные народности и племена, занимавшиеся в зависимости от природно-климатических условий земледелием, скотоводством, торговлей, ремеслом, охотой, бортничеством и находившиеся соответственно на различных стадиях формирования и развития феодальных отношений.
______Из внутренних факторов, воздействовавших на общественную жизнь Северного Кавказа, важнейшим было то, что верховные сюзерены на подвластной территории: пши, уорки (Адыгея, Кабарда), аха (абазины), алдары (Осетия), бии и таубии (Балкария, Карачай), мурзы (ногаи, Чечня и Ингушетия), шамхалы, ханы, уцмии, султаны, майсумы, беки (Дагестан) — выступали как неограниченные правители. Административные, правовые и судебные функции в княжествах центральная власть осуществляла с помощью дружины, набираемой из представителей богатой феодальной верхушки. Во время войны правители собирали народные ополчения из свободных общинников. Если в феодальных владениях власть общинной знати — старшин — была ограничена, то в «вольных» обществах Адыгеи, Чечни, Ингушетии и Дагестана она оставалась значительной, но превращалась в наследственную прерогативу отдельных влиятельных родов и семей. Этот процесс наглядно прослеживается при анализе государственных институтов горских народов.
_______Неодинаковый уровень социально-экономического развития равнинной и горной Чечни и Ингушетии породил и различия в политическом устройстве отдельных частей этого края. В ее высокогорных районах, как и в соответствующих зонах центральной части региона, сохранились неразвитые формы местной и центральной власти; многочисленные общинные и сельские союзы, управляемые народными собраниями, были близки в политическом отношении к аналогичным структурам Осетии, Карачая и Балкарии. В равнинных районах — отчасти под влиянием Дагестана и Кабарды, но главным образом в результате собственного развития — рано сформировались институты княжеской власти. Своеобразие политических порядков Чечни и Ингушетии выразилось в том, что наряду с формирующейся княжеской властью значительное влияние на политическую жизнь чеченцев и ингушей оказывали народные собрания.
______Органы управления сельских общин, куда выдвигались представители наиболее богатых, влиятельных и знатных тайпов (родов, тухумов), по своим социальным функциям были такими же, как и у других народов Северного Кавказа. При решении административных и хозяйственных вопросов, касающихся жителей «вольного» общества, из представителей отдельных аулов созывался расширенный совет — кхел — в определенном месте, например: в обществе Шатой — на поляне Трех груш, у карабулаков — в аулах «Воко», или «Боко». Каждое общество имело свой кхел, выступавший автономно в сношениях с другими обществами, феодальными владетелями, а иногда и с отдельными странами. В отличие от высокогорных «вольных» джамаатов, управлявшихся народными собраниями и старшинами, часть сельских обществ равнинной Чечни управлялась титулованными князьями, передававшими свою власть по наследству. Среди них источники XVIII в. выделяют чеченских князей Айдемировых, Турловых и Хасбулатовых, карабулакских владетелей Брагунских и Цечоевых, отмечая начало образования княжеской власти у представителей шести ингушских и десяти карабулакских фамилий. Вместе с тем сами чеченские и ингушские владетели находились временами в зависимости от кумыкских, аварских и кабардинских князей [Сотавов Н.А. Северный Кавказ в русско-иранских и русско-турецких отношениях в XVIII в. (1700-1774гг.). М., 1991. с. 27, 32, 34, 35].
Дополнения, пояснения с примечаниями к изысканиям Сотавова Н.А.
______1. Ингушетия, как таковая, возникла в 1906г. с образованием Назрановского (Ингушского) округа в составе Терской области. До этого (1906г.) ингуши были в Военно-Осетинском округе, Владикавказском округе, … Сунженском отделе… Правда, до ухода карабулаков в Малую Азию и на Ближний Восток непродолжительное время существовал Ингушский округ.
______2. Карабулакские округа и Карабулахия существовали и до XVIII в.
______3. До середины XVIII в. (ориентировочно до 1760-х годов) существовало Западное карабулакское княжество (Арса, Арша, Аршта, Кара Алкан) с меняющимся центром (столицей) – в Алкуне, Ахки-Юрте, … позже – в Боко (Воку) – на месте центральной части нынешнего с.п. Экажево и на восток.
______Князьями были … Цие’Цека (Цеока), Алимарза, Экаж, сыновья Алимарзы.
______4. В Чечне почти до конца XVII в. cуществовало Восточное карабулакское княжество (пределы Веденского, Гудермесского, Курчалоевского, Ножай-Юртовского, Шалинского, Чеберлоевскогорайонов и сопредельных земель). Центр был в Ца-Ведено, старое название — Ахки-Юрт (Как на западе!). Восточное княжество до похода войск эмира Тамерлана называлось Йасате (Яьсате)1. Тогда столица была около нынешнего села Харачой2.
______5. Чечня – это искаженное на русский лад арстхойское слово «Цеча» (Цечня). Центров с названием «Цеча» было много (до десяти), отдельные именовались «Цеча Ахка».
______6. После ликвидации Восточного карабулакского княжества в пределах современной Чеченской Республики возникло в конце XVII — XVIII веке несколько мелких княжеств. О них писали Я.З. Ахмадов, Н.Г. Волкова и т.д.
______7. Все вайнахские князья имели арстхойское происхождение: из Булгучевых, Брагуновых(Борг1а-наькъан), Гандалоевых, Кориговых, Цечоевых и т.д. Большинство было из Цечой.
______8. Военный историк и писатель генерал Потто В.А. (русский дворянин немецкого происхождения) в 80-х годах девятнадцатого века писал: «Не лишнее заметить, что карабулаки, считавшие себя потомками древней чеченской аристократии, всегда держались в стороне от других племен и старались входить в родственные связи3 только с кабардинцами4. Подобные отношения, вероятно, и были причиной, по которой остальные чеченцы относились к карабулакам почти с такой же враждебностью, как и к надтеречному селению Брагунам, в котором проживали потомки чеченских владетельных фамилий» (Потто В.А. Кавказская война. Т.5. Ставрополь, 1994. с. 246)
______9. Кто такой владетель?
_________1) Словарь Ушакова: владелец; правитель земли, пользующийся властью монарха; властитель.
__________2)Словарь Ефремовой: правитель какого-либо феодального государства, княжества.
______10. Монарх – единовластный правитель … [император, царь, король, великий князь шах, хан, малик, бей, мурза (марза) …]
_________________________________________________________________________
1 Йасате (Яьсате) – народное название области по текущей в тамошних местах р. Ясса.
2 Къар(а) асой (Къарасой -> Харачой) – официальное название: государство (держава, страна) асов.
3 Это было обусловлено тем, что и после принятия ислама соседние народности не отходили в полной мере от пережитков язычества.
4 Роднились еще с представителями дагестанских княжеских домов.
Алихан Хамзатович Цечоев
(Из письменных источников и рассказов старейшин последних двух веков: Экажевых Шаия Тимарбиевича – 1798 г.р., Исмейлы Шаиевича – 1846 г.р., Цечоевых Ага-хаджи Ахметовича – 1922 г.р. и Магомед-хаджи Махмудовича – 1928 г.р.)
Военный историк и писатель генерал Потто В.А., русский дворянин немецкого происхождения, писал о некоторых представителях арстхойского народа в 80-х годах XIX в. и при этом подчеркнул: «Не лишнее заметить, что карабулаки, считавшие себя потомками древней чеченской аристократии, всегда держались в стороне от других племен и старались входить в родственные связи только с кабардинцами. Подобные отношения, вероятно, и были причиной, по которой остальные чеченцы относились к карабулакам почти с такой же враждебностью, как и надтеречному селению Брагунам, в котором проживали потомки чеченских владетельных фамилий (Потто В.А. Кавказская война. Т.5. Ставрополь, 1994. С. 246). В письменных источниках чаще других упоминают карабулакских князей (беев, владетелей и мурз) из Булгучевых, Брагуновых, Кохостровых – Кастровых и Цечоевых и др. с их многочисленными патронимиями (Эльмурзаев С.Ч. Новые данные о чечено-ингушских нарт-эрстхоевских сказаниях.// Труды ЧИНИИИЯЛ. Т.IX. Грозный, 1964. С. 131; Кушева Е.Н. Народы Северного Кавказа и их связи с Россией. М., 1963. С. 81; Сотавов Н.А. Северный Кавказ в русско-иранских и русско-турецких отношениях в XVIII в. М., 1991; Эльмурзаев А.С. Многоликая Россия: Кавказ и его народы. Арстхой.// «Жизнь национальностей». 2012, № 3. С. 11 и 14-15). Карабулаки жили в прошлом и продолжают жить ныне в Дагестане, Чечне, Ингушетии, Северной Осетии-Алании и других субъектах России. Их диаспоры существуют во многих странах Азии и Европы.
Экаж, давший начало фамилии Экажевых, происходил из арстхойской родоплеменной группы Цечой, а его родительница была дочерью известного дворянина Малой Кабарды. До отрочества воспитывался и обучался у родственников матери. Правящим князем западных арстхой – карабулаков (ориентировочно от р. Гехи на востоке и до с. Эльхотово на западе) в конце XVII и первые десятилетия XVIII в. был старший сводный брат Экажа – Алимарза (Цечо). В исторической памяти народа «сохранился» и их средний брат под именем Амир (Арсе). Последний еще до гибели Алимарзы (период 1731 – 1734 гг.) переселился к единоплеменникам, живущим на р. Аргуне (с. Атаги), оттуда – в населенный пункт Чечен, находившийся вблизи впадения р. Сунжи в Терек. После этих событий Экаж только номинально исполнял княжеские обязанности, ибо по семейной установке властителем ставновился старший дееспособный брат.
Алимарза был выдающимся воином и наездником, одаренным военачальником. Согласно его владетельного ранга имел право содержать войско (дружину) в 500 воинов, но из-за относительной скудности средства его отряд всегда насчитывал 200-300 воинов. Был необычайно силен, подвижен и ловок при своем огромном росте и могучем телосложении. В поход под него брали не менее двух запасных коней. О нем сохранились предания, из которых следует, что был человеком чести и отваги. Совершал набеги во главе своего отряда в области Предкавказья, Закавказья, Волжско-Уральских степей в отместку за проделки тамошней знати в отношении купцов и путешественников. Был известен далеко за пределами Северного Кавказа.
Активная часть жизни князя Алимарзы прошла на стыке позднего средневековья и нового времени. Был человеком своей эпохи, участвовал во многих походах и боях. Учет его подвигов никто не вел, чтили правителя и военачальника за героизм только соратники, боевые товарищи. В памяти народа сохранилось больше дел созидательного характера и семейно-бытового уровня. Ниже сказ об одном из таких эпизодов.
Дело было в середине осени. Князь Алимарза во главе своего конного отряда был в походе, находился в близости от р. Терека. Сосредоточил отряд в некотором отдалении от реки, в глубокой лощине, заросшей деревьями и кустарником, на привал для отдыха и полуденной молитвы. Сам вместе с головным и боковыми дозорами решил осмотреть место переправы и ближайшие подступы к нему для организации временной обороны этого места. Но Алимарза не смог и с этими незначительными силами дозоров подойти незамеченным к реке для подготовки переправы на левый берег. В правобережье паслось там и здесь множество стад скота и косяков лошадей, охраняемых вооруженными пастухами. Обойти их не представлялось возможным, не сделав огромный крюк. Фактор внезапности и незамеченной никем переправы всего отряда исключался. Весть о движении войск впереди отряда пронесется вниз и вверх по берегам Терека, затем и вдоль Каспия – до Астрахани, а также вдоль р. Кубань – до Тамани.
Князь решил для видимости пойти на дерзость, переправиться открыто на виду у всех и обозначить ложный маршрут движения составом группы всадников трех дозоров. Основными силами же совершить ночной переход совсем к другому месту переправы.
При следовании к месту ложной переправы Алимарза и его спутники заметили впереди, несколько правее их маршрута мальчика – подростка, который подходил к сидящим у костра людям, стреножив и пустив пастись свою верховую лошадь. Позже узнали, что подростка регулярно посылал дядя, родной брат его матери, для присмотра за прилежностью пастухов в работе. Встревоженный приближением незнакомых вооруженных людей мальчик закричал и несколько раз повторил:
— «Не подходите близко! Не приближайтесь! Я брат сильного человека и могучего воина! Я брат могучего воина! Любое зло, причиненное мне, будет жестоко отомщено! Проезжайте стороной».
Удивленный князь остановил коня, стала и вся группа. Алимурза после паузы громко спросил:
— «Кто же, парень, твой брат?!
В ответ подросток сказал:
— «Мой брат, известный всем Алимарза с р. Сунжи»!
Успокоив, как мог, мальчика, князь один подъехал к нему. Перед конным воином стоял впереди двух пастухов подросток. Его детское лицо выражало уверенность зрелого мужчины, а осанка и естественные манеры говорили о хорошем воспитании. На поясном ремне у него висел боевой нож.
Алимарза смог его узнать, когда тот назвал свое имя. Это был его младший сводный брат – Экаж. Он еще младенцем после смерти их общего отца матерью – кабардинской дворянкой был увезен к своим родителям. Когда Экаж подрос, с ведома и согласия Алимарзы, дядя по матери передал мальчика кабардинскому узденю на воспитание (аталычество).
— «Успокойся! Мы никому в этом краю не причиним зла. Я твой брат Алимарза». Князь назвал мальчику имена его матери, ближайших родственников с ее стороны.
Мальчик заулыбался, его бледное лицо засияло. Убедился, что наконец-то встретил своего знаменитого брата, который иногда являлся к нему во сне. Рассказал, что с аталыком, которому его поручили, что-то случилось. Дядя по матери забрал его к себе.
Алимарза заверил Экажа, что они больше никогда не расстанутся и отныне он будет жить с родным братом. Поднял к себе в седло мальчика и повернул коня к дожидавшей его группе всадников. Поручил, через своих воинов, пастухам оповестить кабардинского дворянина – дядю Экажа, что он забирает своего брата.
В тот раз поход не состоялся. Весь отряд вернулся домой. Экаж в юном возрасте вернулся к очагу своих отцов.
Ставка князя Алимарзы находилась в верховьях Сунжи, в населенном пункте Ахки-Юрт, между реками Сунжа и Камбилеевка. Этот пункт занимал главенствующее положение в системе арстхойских «Ахкиюртовских поселений», о которых писал академик Генко А.Н. со ссылками на квартирмейстера русской службы подполковника Штедера (Генко А.Н. Из культурного прошлого ингушей // Записки Коллегии востоковедов при Азиатском музее АН СССР. Т. V. Л., 1930. С. 692, 694).
В последней четверти XVII в. Алимарза вместе с отцом князем Цие’ Цека (Цыока) были восстановлены средневековые поселения своих предков – арстхой Ахки-Юрт, Таузан, безымянное городище и хутор между ручьями – двух истоков р. Сунжи (в пределах нынешнего Нижнего Комгарона), а также старинная каменная башня одного из арстхойских этнархов Бея с поселением вокруг нее. Башня стояла недалеко от места, где в конце следующего века (XVIII в.) был заложен город – крепость Владикавказ, что не совсем точно указано В.А. Долбежевым в своей статье (Долбежев В.А. Археологические исследования в районе Терека (Северный Кавказ). // Журнал этнологии. Берлин, 1887. Т. 19. С. 110). В той башне много лет подряд постоянно находился малочисленный сменный гарнизон – караул.
Когда Ахки-Юрт (дословно – «Феодала-Юрт») разросся Алимарза основал небольшое поселение – городище Али-Юрт (Аьли-Юрт – «Князя-Юрт»), где разместил свою ставку и дружину. То городище находилось между нынешними селами Али-Юрт Назрановского района Ингушетии и Сунжа Пригородного района Северной Осетии – Алании. В топонимике тех мест еще во второй половине XX в. сохранялось название «Алиева дорога» (Аьли-наькъ – «Княжеская дорога»). Поселения и городища Ахки-Юрт, Таузан, Али-Юрт были основаны и именованы представителями арстхойского народа, являются реликтами было западного карабулакского княжества. Одновременно, со значительно раннего времени, и до конца первых десятилетий XVII в. на востоке вайнахского расселения, в пределах Веденского, Курчалоевского, Ножай-Юртовского, Шалинского, Чеберлоевского районов Чечни и сопредельных земель Дагестана существовало восточное карабулакское княжество с одноименными (западному княжеству) функциональными центрами вокруг нынешнего районного центра Ведено. Они имели такие же названия Ахки-Юрт (и ныне жилое Ца-Ведено), Таузан (Тевзана), Элистанжи и т.д. (Волкова Н.Г. Этнический состав населения Северного Кавказа в XVIII – начале XX века. М., 1974. С. 207; Сулейманов А.С. Топонимия Чечено-Ингушетии. II часть. Грозный, 1978. С. 204, 188, 190, 184). Арстхойских княжеств было много в средневековье, позже их также хватало. Российский ученый Н.А. Сотавов в своих исследованиях дал краткие сведения о владениях и суверенных владетелях (беи, князья, мурзы) этого народа более позднего времени – XVIII в. (Сотавов Н.А. Северный Кавказ в русско-иранских и русско-турецких отношениях в XVIII в. М., 1991. С. 35).
Вопросы обороны своего населения, своих территорий, возвращения ранее захваченных у них земель и сохранения своей этно-культурной идентичности западные арстхой решали успешно, но большой кровью. Трудности возникали с обеспечением населения продукцией земледелия, хотя их равнинные и предгорные земли были весьма плодородны. В центре и на востоке вайнахского расселения эту задачу успешно решало вайнахское племя созидательного труда – аккинцы и другие родоплеменные группы этого направления (деятельности). Первоначально князь Цие’ Цека и его наследник пытались решить этот вопрос силами своих соплеменников, карабулаков-галашевцев, обитавших на р. Ассе и ее притоках. Но западные арстхой, исповедуя номинально ислам, жили старыми предрассудками, согласно которых каждое племя должно заниматься своим делом: племя воинов – войной, охотой и управлением, племя земледельцев – выращиванием злаков и других культур, скотоводы – животноводством и т. д. К примеру, земледельцы сами считали занятие воинов земледелием – святотатством, ожидали от этого большой беды из-за гнева небесных сил.
Арстхой вновь начали плотно заселять свои средневековые поселения и городища, строить новые и восстанавливать старые полуразрушенные каменные постройки (боевые и жилые башни, склепы) к востоку, северу и югу от Сунжи. Восстанавление старых и строительство новых каменных сооружений происходило и в междуречье Назран (ки) и Сунжи, а также в левобережье последней, но значительно выше и ниже по течению. Именно в это время карабулаками была построена каменная башня, зафиксированная Л.П. Семеновым в 1920-х годах в селении Гамурзиево (Семенов Л.П. Археологические и этнографические разыскания в Ингушетии в 1925 – 1932 гг. Грозный, 1963. С. 10.). Но большинство жилых построек были турлучными. Факт заселенности всей территории между реками Сунжа и Асса одними карабулаками – галашевцами не позже первой половины XVIII в. свидетельствуют письменные источники (Волкова Н.Г. Этнический состав населения Северного Кавказа в XVIII – начале XX века. М., 1974. С. 157, 210-211; Ахриев Ч.Э. Избранное. Назрань, 2000. С. 130). У Н.Г. Волковой на «Карте Малой Кабарды, Осетии, части Ингушетии и Чечни (вторая половина XVIII в.)» основная часть территории западных карабулаков состоит из «Ахкинюртовских поселений» (условные знаки западнее верховьев Сунжи), «Галачи деревни» и «Карабулакские деревни».
Но вопрос с обеспечением в достаточной мере полевой продукцией не решался. Значительная часть карабулаков продолжала заниматься скотоводством, некая часть металлургией, менее половины – военным ремеслом, охотой и пчеловодством, самая малая часть населения – земледелием по настоянию князей. Более – менее примечательное земледелие было в районах Ачхоя и Ялхороя. Ждать обилия зерна не приходилось. К тому же ряд боестолкновений с единоверцами – войсками шамхала (Дагестан) в 1681 г. не способстововали к увлечению земледелием западных арстхой, к которым относились и все галашевцы.
Князь Цие’ Цека и его старший сын Алимарза обратились в конце 70-х годов XVII в. к фаьппий Мецхальского общества с предложением переместиться на земли междуречья Терека и Камбилеевки и заняться земледелием. Переселенцы должны были принять ислам и поставлять зерно для продовольствия и фуража. Желающих переселиться на этих условиях нашлось много, ибо мецхальцы страдали от малоземелья и набегов своих южных соседей – горцев сопредельной Грузии. Кроме того, исповедовать ислам в пределах Северного Кавказа в то время было престижно, ведь знать северокавказцев исповедовала эту религию. Любой простолюдин, приняв ислам, становился в принципе равным дворянину. При переселении фаьппий удалялись от православных грузин, а Россия была еще далеко. Поэтому они были вольны в выборе религии.
В течение 1680-х годов переселившиеся основали десятки малых сел в указанном выше равнинном ареале и прилегающем предгорье, активно занялись земледелием и разведением живности. Обильных урожаев зерновых культур фаьппий не добились и через сто лет, но напряженность с хлебом и фуражным зерном была снята.
С принятием ислама дела у фаьппий обстояли намного хуже. Из-за отсутсвия ученых исламистов (мулл) колонисты долгое время оставались мусульманами условно, их верования состояли из смеси язычества, христианства и ислама с преобладанием первого. Процессом утверждения ислама в их среде никто не руководил, помощи переселенцам в этом направлении не было никакой. Сохранились сведения, что один из сыновей Алимарзы с именем Мирза-Аха (Аха-Мирза) и его сын «Мирзаха-нов» получили основательное духовное (исламское) образование, овладели русской письменностью; они же знали несколько языков. По преданию, Мирзаха (Мирза-Аха, Аха-Мирза) при своем отце – князе состоял управляющим делами (писарем – секретарем) и выступал в роли переводчика при переговорах. Поэтому утверждения грузинского царевича Вахушти 1720-х годов, что жители Ангушта похожи на черкесов, по вере – магометане – сунниты», возможно, следует относить к карабулакам (Вахушти. География Грузии. Перевод М.Г. Джанашвили. Тифлис, 1904).
Фрагмент родословной княжеской династии
Нужно отметить, что в течение целого века, до 70-х годов XVIII в., вопреки всяких фальсификаций (после революции 1917 г.) колонисты состояли из одних мецхальцев – фаьппий и очень малого числа беглых осетин. Именно фаьппий (фаппий) были названы русскими ингушами. Это они в 1769 – 1770 гг. с частью самых западных карабулаков приняли российское подданство, когда западное арстхойское княжество фактически прекратило свое существование и значительнейшая часть западных арстхой (с 1762 г.) уже состояла в российском подданстве. Оставшиеся в высокогорье фаьппий и соседствующие там с ними галгаи начали подселяться живущим на р. Камбилеевке ингушам – фаьппий только с 1770-х годов XVIII в. С переселением и галгаи также становились ингушами по классификации русской администрации. Процесс выхода из гор на равнину растянулся на многие десятилетия. На переселение нескольких тысяч человек фаьппий, немногих джейрахов и галгаев понадобилось до 250 лет. А переселение этих малочисленных этносов было фактически подселением к живущим на равнине и предгорьях карабулакам, численно намного преобладавших над всеми западными вайнахами – горцами вместе взятыми. В правобережье р. Сунжи и местности Назран ингуши, включая галгаев и немного джейрахов, появились не ранее 1808 – 1809 гг. Опять-таки произошло это с дозволения знати западных арстхой и кабардинцев примерно на таких же условиях, что и переселение фаьппий в междуречье Терека и Камбилеевки в конце XVII в. (Акты Кавказской археографической комиссии. Т. IV. Д. 1375. С. 894 – 896).
Князь Цие’ Цека погиб в начале 1680-х годов. Поэтому нужно считать, что начало формированию ингушского этноса положил князь Алимарза.
Он [Алимарза] и его предки строили добрососедские отношения со знатью осетин и ведущими осетинскими родами. Имело много случаев, когда беглые осетины поселялись в основанные карабулаками селения, что происходило с разрешения владетелей последних. А оставшееся жить в районе селения Верхняя Саниба арстхойское население постепенно ассимилировалось с осетинами. Алимарза, а не ингуши – вопреки утверждения Клапрота, установил подать с осетин за проживание на левобережье Терека, включая поселения Ларс, Чми, Балта. Подать исправно представлялась до перехвата ее кабардинской знатью в 1730-х годах (Волкова Н.Г. Этнический состав населения Северного Кавказа в XVIII – начале XX в. М., 1974. С. 128, 143).
В XVIII в. на Северном Кавказе происходили сложные политические, военные и этнические процессы с активным участием государств, стремящихся к овладению краем: России, Персии и Турции вместе с Крымским ханством. Указанным трем сильным державам того времени и Кавказу эта борьба стоила колоссальных материальных затрат, немыслимых человеческих жертв, а кавказцам, дополнительно, — полного разрушения веками складывавшихся этно, — территориальных, культурных и политических системных структур. Важную роль в кавказском противостоянии отводили вероисповеданию – выбору несколькими тамошними этносами ислама или христианства, а также заселению (подселению) на эти земли христиан. Еще для России было важно явное или фиктивное (второе – для дипломатии) подчинение народов Центрального и Северо-Западного Кавказа кабардинским князьям. В этом случае, с окончательным присоединением Кабарды к России, северокавказцы сразу становились поддаными России (Гамрекели В.Н. Документы по взаимоотношениям Грузии с Северным Кавказом в XVIII в. Тбилиси, 1968; Сотавов Н.А. Северный Кавказ в русско-иранских и русско-турецких отношениях в XVIII в. М., 1991).
В 1720-е годы кабардинцы обрели территорию на Центральном Кавказе с помощью России. До этого у них не было собственных земель в пределах Центрального и Северо-Восточного Кавказа, несколько веков вели кочевой образ жизни. Кочевали в XVII в., в сравнении с предшествующим веком, в ограниченных пределах: дельта Терека – р. Кума – Пятигорье. Эти факты подтверждают письменные источники, в том числе документы и материалы соответствующего века (Кабардино-русские отношения в XVI – XVIII вв. Документы и материалы». Т. II, XVIII в., М., 1957). В середине XVII в. карабулаки, чеченцы и кумыки вытеснили кабардинских князей и их подданных с Притеречья на запад, на равнины Центрального Кавказа. Через некоторое время Крымское ханство переселило этот народ на реки Лабу и Уруп, обложило тяжелой данью.
В 1709 г. кабардинцы и кубанские ногайцы вместе восстали против хана Крыма. Посланное на подавление восстания татарское войско было разгромлено при поддержке контингента русских войск, остатки вторгшихся крымчан были добиты кабардинцами и ногайцами на местности вблизи нынешнего города Минеральные Воды.
Кабардинские князья, ожидавшие очередное сильнейшее наказание со стороны Крыма, обратились к Петру I с просьбой переселить их на территорию находящуюся под русским контролем. Российский монарх поручил переселение кабардинцев калмыцкому хану Аюке, обладавшему в то время значительными силами. Таким образом, кабардинцы опять появились на Центральном Кавказе, на равнинах аланов и ассов – землях, опустевших после эпидемии чумы в конце XVII в. Кабардинцы начали оседать основательно, хотя некоторые их села продолжали по вековым традициям сохранять подвижность.
Кабардинская знать стала хозяйничать на обширной территории с благодатными природно-климатическими условиями, плодородными землями; она избавилась от тяжелого крымского подданства. Кабардинцы оказались на границе протекций двух империй: Оттоманской Порты и России. Кабардинские князья начали получать материальную, политическую и военную помощь от двух великих держав. Одновременно их союзниками стали калмыки и часть ногайцев.
Согласно Белоградского соглашения 1739 г. Кабарда стала независимой, а ее территория – буферной зоной между Россией и Турцией. Независимость, конечно, была весьма условной, фактически большая часть кабардинского народа присоединилась к России. От свалившихся на них удач и благ кабардинскую знать понесло в разнос. « … Кабардинцы повернули оружие против своих соседей, … подчинили себе наиболее слабых» (Бларамберг И. Кавказская рукопись. Ставрополь, 1992. С. 50).
Даже в этих условиях, обстановки кажущегося могущества Кабарды, западные карабулаки – арстхой освободили свои земли, аннексированные еще московскими царями с передачей в последующие века отдельным кабардинским феодалам; заставили уйти кабардинскую знать с территории среднего течения р. Сунжи (Волкова Н.Г. Этнический состав населения Северного Кавказа в XVIII – начале XX века. М., 1974. С. 53, 54; Генко А.Н. Из культурного прошлого ингушей // Записки Коллегии востоковедов. Т. V. Ленинград, 1930. С. 691-694).
В то же время малокабардинцы начали расширять свою территорию в южном направлении, к верховьям Сунжи и Дарьялу. Одновременно их знать продолжала оспаривать с карабулаками местность Назран, ссылаясь на завоевания их предков с помощью русского оружия каких-то территорий. Арстхой имели свои веские аргументы: в то время и полтора веком позже сохранялись (частью в виде развалин) принадлежавшие когда-то их предкам каменные постройки (боевые и жилые башни, наземные склепы), кладбища на месте нынешних поселений Насыр-Корт, Альтиево – Гамурзиево, Гази-Юрт, Экажево и т. д. В правобережье Сунжи, почти напротив того места, где в 1810 г. русские войска заложили Назрановский редут, располагалось и функционировало в описываемое время арстхойское городище Боко, о котором тремя десятками лет позже писал А.И. Гюльденштедт и еще несколько лет спустя Броневский С.М. (Гюльденштедт И.А. Географическое и статистическое описание Грузии и Кавказа / путешествие через Россию и по Кавказским горам в 1770, 71, 72 и 73 годах. СПб, 1809. С. 13; Броневский С.М. Новейшие географические и исторические известия о Кавказе. М., 1823. С. 168. Карта Кавказских земель). О давнем освоении земель бассейна р. Сунжи (по обе стороны реки) арстхойским народом свидетельствуют ряд памятников. К ним относится обозначенный еще на дореволюционных картах (восточнее с. Чермен – Базоркино) курган «Боку – Барцъ» — место захоронения князя из Цечой – Боко, жившего в XVI – начале XVII в. А это, как и Назран, уже левобережье, где также следы других каменных памятников архитектуры карабулаков. Хорошо сохранился известный на Кавказе памятник начала XV в. – мавзолей «Борга-Каш», однозначно отнесенный к историческому прошлому арстхойского народа (Вертепов Г. Ингуши. Историко – статистический очерк. Терский сборник. Книга 2. Владикавказ, 1892).
Как свидетельствуют авторы разных веков, нет сведений о наличии у кабардинцев земляных и каменных городищ, крепостей, замков, башен. Данные об их отсутствии есть. На современной территории Кабарды, также в ареалах фиксации сего этноса в прошлом отсутствуют даже какие-либо следы памятников строительного зодчества, связанных с историей этого народа (Бларамберг Иоганн. Кавказская рукопись. Ставрополь, 1992; Мизиев И.М. Народы Кабарды и Балкарии в XIII – XVIII вв. Нальчик, 1995. С. 88,89).
Оспаривание кабардинцами относительно небольшой территории (около 35 км2 в урочище Назран было вызвано основанием Экажем с сыновьями нового поселения – посада вплотную к городищу Боко, а также возрождением его братом несколько юго-восточнее (около 1 км) средневекового карабулакского городища Ачамза-Боарза, куда перемещались в сложившихся обстоятельствах часть обитателей Ахки-Юрта и Аьли-Юрта (Алиева) соответственно. Боко и Ачамза-Боарз стояли на кратчайшем и удобном пути к р. Ассе, по обе стороны которой находилось множество арстхойских поселений. Переход туда от «Ахки-Юртовских поселений» через перевал весьма труден как тогда (так и сейчас) из-за сложного рельефа местности. А междуречье Назран (ки) и Сунжи являлось очень удобным плацдармом и для стоянки войск, и для дальнейшего их движения в любом направлении, в чем нуждались усилившиеся кабардинские князья. И полтора века спустя Б.К. Далгат писал: «Назрань в то время представляла из себя пустошь и была спорным местом между кабардинцами и чеченцами» (Далгат Б.К. Родовой быт и обычное право чеченцев и ингушей. М., 2008. С. 70). Автор, как и многие исследователи прошлых веков, подразумевал под чеченцами арстхойскую родоплеменную группу Цечой, род Алимарзы, его братьев Амир (Арсе) и Экажа, а также их предков и потомков.
В условиях резкого роста агрессивности кабардинской знати, имевшихся тогда фактов захвата ею земель у соседних вайнахам народностей перенос центра княжества западных карабулаков в глубину своей территории был оправданным. Исключался внезапный выход кабардинских отрядов к поселениям на р. Ассе, где находились центры ремесел, металлургии и древней культуры, а также местам сборов ополчения. Повысилась живучесть центров управления княжеством. Облегчалось решение вопросов оповещения, вызова и подхода сил и средств из восточных районов в случае нападения противника. Проще становилось уводить в тыл женщин, детей, стариков и эвакуировать раненых.
С другой стороны, теперь дружина князя была разорвана на части и рассредоточена в трех местах: Ахки-Юрт-Алиева, Боко и Ачамза-Боарз. Заметно ослабли силы, которые могли быстро прийти на помощь ингушам – колонистам на р. Камбилеевке в случае нападения на их поселения. Последним обстоятельством воспользовались князья Малой Кабарды после гибели Алимарзы с большей частью своей дружины.
Боко – новый центр княжества, фактически воссозданный Экажем и его сыновьями на землях своего удела, оказался живучим и номинально функционировал как столица более полувека, поскольку был хорошо защищен, мог малыми силами держать оборону. С севера и северо-востока прикрывался каменной боевой башней и земляным городищем, с востока и юга – городищем Ачамза-Боарз, с запада – глубоким дефиле с крутыми берегами русла р. Сунжи. Посад слился с городищами, имел каменные, земляные (сырцового кирпича) и турлучные постройки. Старейшины из поколения в поколение в двух предыдущих веках (с третьей четверти XVIII века) рассказывали о достоинствах центра: 1) согласованные действия князей, старшин и народа; 2) справедливое разрешение тяжб; 3) заботливое отношение знатных и богатых к проблемам и нуждам простых людей; 4) внимание к посетителям, гостям и путешественникам; 5) возвращаться в Боко на груженной повозке было легче, чем уезжать из него пустым (без поклажи), ибо все дороги, ведущие туда с любой стороны, шли под уклон. Видимо, историческая память сохранила только положительное.
Для решения внутренних вопросов в Боко съезжались члены княжеских семей, старшины, представители родов и тукхумов (фратрий), духовные лица, избранные судьи (члены кхел). Обсуждались дела административного, хозяйственного и военного характера (Сотавов Н.А. Северный Кавказ в русско-иранских, русско-турецких отношениях в XVIII в. М., 1991. С. 35). Рассматривать вопросы отношений и сношений с другими владениями, народами и ближайшими странами. Последние обсуждались, как правило, на собраниях (съездах) владетелей (князей, беев, мурз). Форум их носил название аьлатинг («элатинг»). Консолидированное решение оформлялось письменно на основе арабской графики. В 1830-х годах офицер русской службы Иоганн Бларамберг писал: «Карабулаки образовали в древние времена воинственное и очень сильное племя, которое соседние народы уважали за их храбрость и мудрое самоуправление» (Бларамберг И. Кавказская рукопись. Ставрополь, 1992. С. 221).
Эти слова офицера чужеземного происхождения очень значимы и заслуживают пристального внимания, ибо сказаны не сторонником арстхойского народа, а противником, недоброжелателем, ищущим повода выразить свое пренебрежение к этому этносу. Но дорожа своим авторитетом и публичным благородством, он попытался быть немного объективным.
Из глубины веков предания повествуют об образе жизни, чертах характера, своеобразном самоуважении особ арстхойской знати. Арстхойские властители были обречены довольствоваться одними своими титулами. Их привилегиями были большая ответственность, держать ответ за все и вся перед воинами и свободными людьми своего рода и племени. Привычным стала их привилегия брать на себя самое тяжелое и опасное. Сам владетель или его сын, внук, брат, племянник и близкий родственник в числе первых шел в атаку и последним выходил из боя. Правда, если в походе или в бою владетель получал увечье и становился навсегда калекой, то для него и его семьи строили «хоромы», которые становились его собственностью с правом передачи наследникам. С некоторых пор титул мурза (марза) стал считаться почетнее титулов аьла, аьладар (эладарха), бей. Для арстхойского князя было позорным (неприличным) принимать почести за личные подвиги, осыпать хвалой и почестями своих сыновей, внуков, братьев, племянников, зятьев и других родственников. Подвиги и добрые дела этих лиц должны были считаться нормами повседневной жизни, им полагалось быть выше почестей, триумфов и славословия. Князю не пристало на суде и при разрешении тяжб поддерживать и принимать сторону указанных выше лиц. Под арстхойским владетелем всегда бывал превосходный конь, на нем самом – прекрасные доспехи и лучшее оружие. Одежда его была далеко не лучшей, его дом и подворье нельзя было назвать богатыми. Вот это все лежало в основе того, что два века назад, раньше и позже уважительно писал Бларамберг, другие русские и западно-европейские авторы об этом народе.
В контексте сказанного может стать понятным и следующее. В старину ингуши и чеченцы своему умирающему человеку желали быть в загробном мире в кругу нартов, с нарт-орстхойцами, вместе с орстхойцем Сеска Солса (князь, предводитель). «Пожелать умирающему попасть туда, где живут эти избранники земли, значило пожелать ему самого лучшего будущего» (Далгат У.Б. Героический эпос чеченцев и ингушей. Исследование и тексты. М., 1972. С. 58). Тут же заметим, эпические нарты и нарт-орстхой уверенно идентифицировали с этническими орстхой (арстхой, араштхой, эрштхой) – карабулаками многие российские и европейские ученые в XX в., в т. ч. Далгат Б.К., Гаглойти Ю.С., Волкова Н.Г., Дюмезиль Ж. (Дзиццойты Ю.А. Нарты и их соседи. Владикавказ, 1992). Этот вывод неопровержимо подтвержден исследователями начинающегося XXI столетия.
После ухода арстхой, подобно казакам – некрасовцам, на чужбину (Турцию) в 50-х – 60-х годах XIX в. ингуши и чеченцы (в современном понимании последнего этнонима), ставшие хозяевами обширных равнинных территорий ушедших, подшакаливая чиновникам утвердившейся на Кавказе царской администрации России, с подключением своих горе ученых (историков, этнографов, филологов и фольклористов) в течение многих десятилетий распространяли про карабулаков жуткие небылицы. И сделали все возможное, чтобы этот народ официально не существовал. Есть много десятков тысяч людей этой национальности в трех соседствующих республиках, но народа нет.
Арстхой были жестки, а порой и жестоки к лазутчикам и предателям, ко всем тем, кто за деньги и подарки от врагов под предлогом хозяйственных нужд (за солью, порохом, в поисках баранты) приходили в их области для разведки (изучения) дорог, троп, бродов, уточнения наличия в поселениях оборонительных сооружений, численности вооруженных защитников и т. д. Таких не убивали и не пытали, а поступали следующим образом. В рукава верхней одежды просовывали длинную жердь, к концам которой крепко привязывали кисти рук. После этого (по одному человеку за раз, если их несколько) отпускали домой. «Распятый» таким образом предатель для того, чтобы пройти по горным тропам, участки с густыми зарослями, должен был поневоле выделывать различные смешные движения: приседания, передвижения приставными шагами (правым, левым боком вперед) и перемещения местами на носках… У арстхой это называлось «танцем горца – вражеского лазутчика». Надо согласиться, что идущий таким образом очень тщательно изучит дорогу, тропы, броды и пропускную способность путей сообщения. Ему будет что рассказать своим щедрым работодателям.
Княжество западных карабулаков в первой трети XVIII в. занимало большую часть Малой Чечни. Поэтому Цие’ Цека и его потомки были князьями не только собственно западных арстхой, но и горных аккинцев, ингушей и др. обитателей указанной территории. Династию эту, а также их предков, считают алкунскими (алкайскими) князьями из родоплеменной группы Цечой.
Экаж, будучи номинальным владетелем княжества после гибели в 1730-х годах Алимарзы, оказался в сложной ситуации. Он не мог из-за принципов кавказского менталитета враждовать и воевать с родственниками по материнской линии из Малой Кабарды. И возраст его давал о себе знать. Пришлось бразды правления передать племяннику Мирзаха (Аха-Мирза), а самому выступать в роли старшины. Экаж ушел в тень своего племянника, сына сводного брата Алимарзы, — Мирзаха. Его же в начале 1760-х годов сменил сын – «Мирзаха-нов» (точное имя не установлено). При последнем княжество распалось на две части: восточную и западную. Восточная часть, населенная одними карабулаками, приняла российское подданство раньше всех из северокавказцев – в 1762 году. Западная часть, население которой составляли карабулаки и ингуши, при подавляющем численном преобладании карабулаков, приняли российское подданство в 1770 году. В некотором смысле случился исторический казус, считают, что в 1770 г. российское подданство приняли одни ингуши. Видимо, это было сделано российскими военными чиновниками для исключения путаницы между актами 1762 и 1770 годов. Галгаи стали российскими подданными только с 1810 г.
Поселение городище Боко упоминают ученые – авторы XVIII – XX вв. И. Гюльденштедт, С. Броневский, Н. Волкова, Н. Сотавов и другие. После серии походов царских войск на Сунжу (в 1790-е и 1800-е годы) данный центр западных карабулаков утратил свои функции. Воссозданное Экажем и его потомками на своих землях поселение сменило свое название в первые же десятилетия XIX в. В официальных документах, в том числе и на картах 1840-х годов, также в описании, данном несколько позже офицером штаба Кавказской армии А.П. Берже («Чечня и чеченцы». Тифлис, 1859. С. 90), населенный пункт именуется «Экажева» (аулом). Вайнахи намного раньше начали его называть «Экажакъонгий-Юрт» (Экажа сыновей село).
Функции, утерянные центром Боко, поделили два других карабулакских поселения: Яндаре (для равнинных) и Алкун (для предгорных и горных) жителей. Со временем карабулакское поселение Галашки подменило Алкун. Яндаре же роль главного центра самых западных карабулаков и всех ингушей играл даже через три десятилетия после нового заселения Назрана (совр. Назрань) и его окрестностей. Арстхойские старшины села Яндаре стали неформальными правителями равнинных карабулаков и ингушей (примерно в пределах нынешних Назрановского и Пригородного районов). Наиболее рельефно это отразилось в письменных источниках, повествующих о событиях в крае в годы старшинства карабулаков Джантемира Куцурова (был выходцем из села Чурача Арште) и Джамбулата Цечоева (Волконский Н.А. Война на Восточном Кавказе с 1824 по 1834 год в связи с мюридизмом // Кавказский сборник. Т. 10. Тифлис, 1886. С. 46-95). Некоторыми авторами яндырский старшина Дж. Цечоев назван «доверенным лицом и надеждой ингушей». Такая значимость сохранялась за Яндаре и значительно позднее время. И имам Шамиль писал свое письмо в 1840 году Яндырскому обществу, когда население карабулакского Яндаре уже не было однородно арстхойским.
Под Яндырским обществом Шамиль и его окружение подразумевали вайнахов (арстхой – карабулаков, фаьппий – ингушей и галгаев), живущих собственно в Яндаре и на запад от него до окрестностей Владикавказа включительно. Население этого общества русская военная администрация на Кавказе называла назрановцами. Разночтения в названиях («этнонимах») существовала из-за того, что российская сторона настойчиво стремилась не упускать из-под контроля намеченных для христианизации ингушей и галгаев, которые вместе в среде назрановцев составляли почти половину. Упорство царской администрации вполне объяснимо – хотелось по обе стороны Военно – Грузинской дороги иметь христианское население.
Вторую половину назрановцев составляли исповедующие ислам карабулаки, на чьих исторических землях теперь все они жили – проживали. И на пространстве в несколько десятков верст к востоку от Яндаре проживала опять-таки однородное карабулакское население, часть которого (на среднем течении р. Ассы) русские чиновники называли галашевцами. Карабулаки до 1860-х годов численно и по военным возможностям в несколько раз преобладали на территории современной Ингушетии. Арстхой – карабулаки стояли препятствием на пути христианизации фаьппий – ингушей и галгаев до 50-х годов XIX в. После же этот вопрос потерял свою актуальность.
Прошло почти три столетия. Потомки Экажа имеют две сотни семей по мужской линии. Растет десятое поколение Экажевых. Они прилежно и ответственно, проявляя усердие и отличие, служили и служат своему роду – племени, вайнахам и России.
Малгобек – Назрань – Экажево, 2000 г.
Из истории Мамакх-хаджи Цечоева,
бывшего переселенца в Османскую империю
Мамакх родился в 1846 году в ауле Аха-Борзе (станица Ассиновская), что на левом берегу р. Ассы – правого притока Сунжи, в пределах территорий западных карабулаков (арстхой). Это живописная равнинная местность с грядой невысоких предгорных холмов и хребтов, покрытых преимущественно буковым лесом на юге и юго-западе, с множеством ручьев и речек, с плодородной землей, хорошими пастбищными и сенокосными угодьями. Равнина, на которой привольно раскинулось поселение, в прошлом именовалось»Карабулакской равниной» (Берже А.П. Чечня и чеченцы. Тифлис ,1859. Грозный 1991. С.31 ). Ныне сельское поселение Ассиновское входит в Серноводский район Чеченской Республики.
Отца Мамакха звали – Мус, родился он приблизительно в 1800 году. Старших братьев звали Улки и Мухаммад.
Мамакх родился и начал расти в годы наибольшей интенсивности боев и сражений Кавказской войны, датируемой условно 1817-1864 годами. История же фиксирует противостояние и военные столкновения различного масштаба между феодальными владениями Северного Кавказа и монархами Московского Государства и России с 1560 г., когда континент войск царя Ивана IV захватил Тюменский город в низовьях Терека и разместил там свой гарнизон. Об этом свидетельствуют арстхойские предания и ряд российских авторов (Сойманов Ф.И. Описание Каспийского моря и чиненном на оном российских завоеваний. СПб,1763. С. 259-262). Захват произошел после покорения Казанского ханства и занятия престола в Астраханском ханстве ставленником Москвы.
Это действие состоялось при молчаливом согласии соседних северокавказских владетелей, Шамхала Дагестана, считающего валием всего Северного Кавказа.
Столица Тюменского царства стояла между двумя северными рукавами дельты Терека задолго до падения двух ханств Поволжья к ногам Ивана Грозного. Москва с согласия тамошнего царя Тюменского поставила под предлогом мирных торговых надобностей свой город (Терский город) на левом берегу самого северного рукава Терека, через рукав от столицы Тюмени. Оттуда и была осуществлена агрессия против Кавказской Тюмени. В захваченную столицу другого государства перенесли Терский город Московского государства. Про столицу Тюмени через десятилетия и века напрочь забыли.
Читаем: «Царь… в начале 1560 года воеводу Черемисинову с войсками и с кабардинцами» воевать Тюмень и Шевкала». Поход был удачный. Город Тюмень, лежавший в низовьях Терека, в 180 верстах от Дербента был занят русским гарнизоном и Тюменские владения с тех пор навсегда остались за Московским государством. Это было первое новое завоевание на Северном Кавказе » (Потто В.А. Два века Терского казачества. 1577-1801 т.1. Ставрополь ,1991 С.21)
Последнее утверждение не очень точно соответствует действительности. «С тех пор» за Москвой осталось только часть Тюменских владений — Тюменское княжество. Еще несколько княжеств царства Кавказской Тюмени стали достоянием России только в XVIII — XIX вв.
С XVI в. войны и военные действия в интересах той или иной из трех больших держав (Персия, Россия, Турция) шли на Кавказе периодически в течение трех веков. Наиболее кровавыми (истребительного характера) были два этапа Кавказской войны XIX в. (1817-1834, 1840-1864 гг.) Последний этап сильно сказался на судьбу арстхойского народа-карабулаков, включая Цечоева Мамакха, его родителей и потомков.
К началу 1850-х годов предки Мамакха стали перед дилеммой: отдать себя и свое потомство воле случая или покинуть родину. Это был тяжелый выбор, обусловленный сложившейся в их стране обстановкой и постигшей арстхойский народ (карабулаков) трагедией. Войска российского императора неоднократно подвергли полному разорению множества сел, с уничтожением жилищ, запасов продовольствия и фуража, вытаптыванием посевов и угоном скота. Произошел захват войсками равнинных земледельческих районов края, являющихся житницами вайнахов и отчасти Дагестана, обезлюдели огромные пространства с благодатными угодьями. Народ нес большие человеческие жертвы из года в год в течение многих десятилетий. Российскими войсками возводились все новые и новые линии укреплений и станиц с заселением последних переселенцами из других регионов России.
Помимо разрушения систем жизнедеятельности и жизнеобеспечения, коренные народы северной части Кавказа оказались и под угрозами других неочевидных напастей. Не исключалось переселение народов в другие области Российской империи, принудительное крещение с последующим обращением в крепостных крестьян или переводом в казачье сословие.
Многие ради сохранения своей веры и веками сложившегося уклада жизни, исключения пресечения по мужской линии клана и рода решили самостоятельно уйти в Оттоманскую Порту. Арстхой знали, что в прошлом казаки некрасовцы, запорожские казаки, большой массив ногайцев переселились в Турцию, где были приняты властями, наделены землей и угодьями, неплохо размещены.
Самостоятельный исход беженцев из состава арстхойского народа с Северного Кавказа в Турцию происходил небольшими партиями со второй половины 1840-х годов до принудительного переселения почти всех в 1865 году. Партии переселенцев начинали движение, если позволяла обстановка, в теплые месяцы года, в основном в мае-августе, с учетом того, что на дорогу уходили более двух месяцев.
Отец Мамакха – Муса с ближайшими родственниками решил пойти на этот шаг где-то в мае 1853 г., хотя подготовку к переселению начали значительно раньше.
Предки из поколения в поколение много раз в подробных рассказах передавали всю систему подготовки и исхода арстхойского народа с Кавказа, движение в единоверную страну Хонкара (Турцию), а также о невообразимых тяготах и лишениях на обратном пути, в дороге на родину. Очень мало в этих сказаниях было деталей о мытарствах, тяготах и массовых заболеваниях со смертельными исходами.
Внук Мамакха — Цечоев Магомед Махмудович 1928 г.р., житель станицы Орджоникидзевской, имевший типовое для своего поколения образование, знавший несколько языков, много лет собирал информацию о событиях, предшествовавших переселению северокавказцев в Малую Азию, о жизни мухаджиров в единоверной Турции, о многодневном следовании туда и невзгодах на обратном пути к земле отцов. В его пересказах рельефно вырисовывались умопомрачительные трудности, с которыми столкнулись возвратившиеся в родные края арстхой. Магомед Махмудович хорошо знал жизнь и быт вайнахов последних двух веков, включая XIXв., а также орудия и механизмы производства, приемы и навыки трудовой деятельности своих соплеменников. При хорошей памяти он был отменным рассказчиком, знатоком обычаев и традиций народов. Его речь была невероятно близка к традиционной лексике арстхойского диалекта вайнахского языка с обилием гласных звуков, в том числе смягченных гласных.
Старейшина Магомед в общих чертах был осведомлен об арстхойских политических образованиях — княжествах средневековья, существовавших до и после походов эмира Тамерлана на Кавказ, имея четкие представления о местах расположения центров — столиц этих княжеств на востоке, западе и севере, былого ареала расселения вайнахов в прошлом. У него были и скупые знания имен бывших владетельных князей (мурз-марза) из арстхой и дат их правления.
Остается следовать и далее канве его рассказов с дополнениями от других информаторов на фоне имевших место исторических процессов по данным письменных источников.
Путь в Турцию 1853г.
Уходили в Турцию в начале лета 1853г. небольшой партией из двух семей близкими по крови тайповыми родственниками без уведомления местных властей. Шли, как в то время практиковалось, большими семьями, которые насчитывали от 10 до 20 и более душ двух полов. В те годы среди мухаджиров и оставшихся на родине перемещенных из-за боевых действий людских масс были семьи и покрупнее, состоящие из людей 3-х, 4-х поколений. Путь пролегал через Дарьяльское ущелье и далее через Грузию. Одному из переселенцев раньше приходилось бывать в западных областях Турции, а перед уходом из родных мест он расспросил людей, знавших примерный маршрут переселившихся в конце 1840-х годов.
Пограничным стражникам представились паломниками, следующими с семьями на поклонение к святым местам.
Во время случайных бесед с аборигенами в пути следования узнали, что местные жители по обе стороны границы находятся в ожидании грядущей в ближайшее время большой войны. Поэтому они дотошно расспрашивали мухаджиров о причинах их переселения.
В пути никто не умер и не погиб, ни у кого не было серьезных заболеваний. Поход длился более 10 недель. Тягловые животные: лошади и быки сильно истощали, ибо фуражного зерна не хватило на весь путь. Из-за бережения животных значительно сократили дневные переходы.
В Оттоманской империи (Турции)
(1853 – 1860 гг.)
Муса и его партия мухаджиров не стали далеко углубляться в просторы Малой Азии, но вняв советам встречных, отдалились на значительное расстояние от Карса и Эрзерума в южном направлении и осели для жительства в сельской местности. Когда прошло несколько десятилетий после возвращения на Северный Кавказ, никто из оставшихся в живых из той партии не смог точно назвать провинцию и населенный пункт, где они прожили почти 7 лет. Удалось путем опросов потомков ушедших в 50-х – 60-х годах XIX в. придти к заключению, что отец Мамакха с семьей и родственниками жили в провинции, именуемой ныне «Муш», там и сейчас живут наследники тех арстхой, которые в ходе Кавказской войны и по ее итогам стали мухаджирами.
В Оттоманской империи беженцев с Северного Кавказа в 40-х — 50-х годах позапрошлого века не ждали. Власти официально ничего не сделали по их приему, размещению, выделению земельных наделов и угодий. Турецкий официоз, занятый лихорадочной подготовкой к грядущей войне с Российской империей, не стал себя каким-то образом связывать с гражданами враждебного государства, самочинно переселившимися в их страну. Бесцеремонно выселять их обратно в Россию тамошние власти также не стали.
Мухаджирам позволили возвести себе убогие временные жилища на непригодных для посевов сельскохозяйственных культур и пастбищ пустырях, что и было сделано в самые короткие сроки. Муса и его спутники у местных зажиточных людей взяли в аренду земельные участки под посевы на одну треть от урожая и сенокосные угодья на таких же условиях. Северокавказцы семь лет кое-как кормились, выживали.
Прошла Крымская война (1853-1856гг.), в которой России пришлось воевать с коалицией держав – Турция, Великобритания, Франция, Сардинское королевство. Для России война в целом была весьма неудачной, она потерпела поражение. Людские потери России были на уровне потерь союзников, но еще в ходе войны пришлось в два приема топить все корабли Черноморского флота. Итоги Крымской войны были подведены Парижским договором 1856 года. России пришлось пойти на большие уступки союзникам по коалиции, в т.ч. Турции. Имамат Шамиля и северокавказцы не сумели использовать ситуацию для улучшения своего состояния.
После окончания Крымской войны положение мухаджиров в Турции нисколько не улучшилось. Люди пришли к выводу, что в этой стране у них нет перспектив, наладить приемлемую жизнедеятельность в империи Османов в обозримом будущем не удастся. Дошла молва, что война в Северо-Восточном Кавказе закончилась, имам Шамиль добровольно ушел в русский плен, а российские власти письменно заверили, что «каждый из вас может отправлять свою веру и ничто не будет вам препятствовать исполнять обряды ее. От вас никогда не будут требовать рекрут и никогда не обратят вас в казаков…»
Отец Мамакха и его ближайшие родственники твердо решили в конце весны – начале лета 1860 года выйти на дорогу, ведущую их на родину – Кавказ.
Возвращение из Турции на Кавказ 1860г.
Реализация решения возвратиться на родину была весьма трудная задача и представляла опасность для жизни каждого человека независимо от пола и возраста. В приграничных областях Турции и России действовал частично режим, веденный еще в период Крымской войны 1853-1856 годов. При возвращении к партии отца Мамакха присоединилось несколько поредевших за время жизни на чужбине семей из других партий переселенцев. Люди были вынуждены пройти по местам, где еще сохранились отдельные элементы построения войск (фронтов) двух противостоящих три года назад держав. Кроме того, вдоль дорог осуществлялся беспредел взаимодействующих с турецкими и российскими пограничниками армянских дружинников. В отдельные дни прорываться в сторону Кавказа приходилось с боем, теряя людей.
Не достигший еще совершеннолетия Мамакх в этих условиях показал невероятную выносливость, ум и находчивость состоявшегося мужчины, отвагу, благочестие и черты прирожденного благородства. Охранял места привалов и ночевок возвращающихся, заготовлял топливо — дрова; если позволяла обстановка, то разжигал костры для обогрева в вечернее время и приготовления незатейливой пищи. Следил за наличием запасов воды, доставлял ее иногда при угрозе своей жизни. Везде успевал, всем помогал.
Тяготы и лишения многодневного движения семей, состоявшей из трех поколений, с очень суровым полевым бытом, скудной пищей от случая к случаю, большими ограничениями в одежде и обуви, при постоянном нахождении под открытым небом люди переносили стойко. Они же двигались к земле своих отцов. Где-то со второй-третьей недели почти все шли босиком пешими из-за ограничений по повозкам.
Тяжело переживалась фактическая беззащитность от произвола властей на пути следования. После тяжелого путешествия при переселении с Кавказа в Малую Азию, семи лет тамошней жизни у людей не осталось ни денег, ни драгоценностей, ни ценных вещей. Отдавать в качестве незаконных поборов сохранившееся кое у кого оружия, передаваемое из поколения в поколение арстхой не могли. Лишиться оружия было хуже смерти, оставались совсем без какой-либо защиты. Имели место и нападения шаек вооруженных грабителей, за которых в случае-чего заступались местные власти.
После обычного привала для молитвы, приема пищи и большого привала с ночевкой на этом месте высылали на несколько верст вперед головной дозор для разведки дороги, проверки наличия засады и предупреждения о возможном нападении. Замыкая группу, шли крепкие мужчины, чтобы не отбился никто из обессиливших путников. Они же выполняли роль тылового дозора, исключали неожиданного нападения сзади. Был случай, когда один старик с ружьем, пистолетом, запасом пороха и пуль остался прикрывать уходящую от погони группу. Путники некоторое время слышали выстрелы, но того старика-сородича больше никогда не видели. И погоня их тогда тоже не настигла имя того единоплеменника, пожертвовавшего собой, в памяти потомков не сохранилось.
Иногда при переправах через реки и у больших водоемов, отыскав укромное место, мылись и обстирывались. Мылись с использованием чистейшей глины, стирали собранной из кострищ мягкой золой.
Умерших и убитых в пути хоронить удавалось не всегда. Ставилась задача, хотя бы одному относительно молодому мужчине добраться до родины и стать продолжателем рода. Погребение осуществлялось на кладбищах, встречающихся на маршруте движения. При значительном удалении ближайшего кладбища хоронили в укромном месте с привязкой к запоминающимся местным ориентирам, которые заведомо могли сохраниться в течение многих десятилетий. Настрого запрещали женщинам голосить по усопшему.
Большинство путников, за исключением детей младше 7 лет, престарелых и больных, шли пешком и без обуви где-то с середины-конца второй недели. Пообносилась самодельная кожаная обувь на трудных каменистых дорогах. Ноги почти у всех были истертые, с порезами и незаживающими болячками. Где-то задержаться и лечить ноги не представлялось возможным. Пытались лечить на привалах. Мазали ранки жиром, дегтем, самодельными снадобьями, прикладывали листья подорожника или копытника, затем обвязывали ступни тряпьем. Для исключения заражения (воспаления) накладывали под повязки оружейных порох или тонкий слой гашеной извести. Из группы, которая несколько раньше (или позже) группы Мамакха направилась на Родину, запомнилась девочка семи лет, которая с территории центральной части Турции до берегов Сунжи, что на Северном Кавказе, прошла вместе со старшими пешком. На нее страшно было смотреть, от ребенка остались кости, обтянутые кожей. Еще страшнее выглядели ее ноги, они от ступней до колен представляли сплошные раны и нарывы, под пальцами нижних конечностей обнажились косточки. Девочка выжила, выросла и вышла замуж. Выросли у нее дети: сын и две дочки. Есть пятое поколение ее потомков по мужской и женской линии. Один из многих потомков (по женской линии) сохранил в памяти ее имя – Хьани (Хани). Девочка из родоплеменной группы Цечой (Цечоевы) арстхойского народа.
Произошло оживление, просветлели лица истощенных людей, когда дошли до Грузии и состоялись первые контакты с жителями грузинских поселений. Появились и надежда, и уверенность, что непременно живыми достигнут своего края.
Безмерная радость наступила после прохождения Дарьяльского ущелья, Владикавказской крепости и выхода к верховьям р. Сунжа. За двумя хребтами к востоку лежали их родные места. Женщины тихо плакали и улыбались, мужская часть путников после омовения коллективно помолилась. Настрой каждого был таким, как будто исполнились все его мечты и желания в этой жизни, он стал счастливым и владыкой всех земных благ.
Эти люди еще не осознали, а может не хотели осознавать свое нынешнее положение. Ни у кого из них теперь не было жилья, ни клочка земельного надела, домашнего скарба; отсутствовала у нескольких семей какая-либо домашняя живность и скот. Не было вообще никаких денег и драгоценностей. Даже не знали в каком населенном пункте будут дальше жить. Не было сносной одежды и обуви. Представить не могли, что смогут чем-нибудь из съестного на следующий день позавтракать. Впереди была полная неизвестность. Это их не пугало. Они были счастливы.
Обустройство вернувшихся из Турции (до массового ухода в Малую Азию)
Семья отца Мамакха и их попутчики добрались до родных мест в сентябре 1860г. Узнали подробности о добровольном уходе имама Шамиля в российский плен, окончании войны на Северо-Восточном Кавказе, конфискации большей части арстхойских земель в Чечне Малой и Большой в пользу Терского казачьего войска. Родственники поведали о тяжелой жизни народа, лишившегося своих районов и поселений, жилья, имущества и земли. Стало понятно, что дома мытарства возвратившихся из Турции продолжатся, хотя основная масса арстхойского народа (более половины) никуда еще не уходила и после окончания войны продолжила влачить простое существование.
Уже негде было селиться. На месте селений Аха-Борзе, Бамут, Аршты, Чемульга и многих других поселений западных арстхой по рекам и речкам Сунжа, Кенча, Яндар, Асса, Мартан, Арштинка, Шалажа, Валерик и прочих были построены российские крепости и разные укрепления других типов, казачьи станицы и хутора. Также прошло искусственное укрупнение сохранившихся населенных пунктов за счет переселившихся из гор на равнину предков нынешних чеченцев и ингушей. Примерно в таком же положении находились семьи других массивов арстхойского народа (северного, восточного, центрального и т.д.). Несколько в лучшем состоянии были семьи южного массива, жительствовавшие тогда в нынешних Шатойском и Итум – Калинском районах.
Возникло почти стихийно несколько огромных стойбищ-резерваций, состоящих из густой сети хуторов вблизи падения р. Сала-Али в правый бок Фортанги, на местности Хамишка-босса и Сала-Ирзу в 6 км к югу от нынешнего поселения Бамут, также в междуречье Терека и Сунжи. Такая же картина наблюдалась и в Большой Чечне.
На первую из этих стойбищ [к югу от Бамута] через четыре десятилетие указал в своей статье представитель Русского географического общества в начале прошлого века (Иванов М.А. В горох между Фортангой и Аргуном //Известия Кавказского русского географического общества. Т.18, №1. М., 1904. С.32).
В хуторах этих стойбищ люди в крайней нужде кормились собранным с мизерных приусадебных участков урожаем, собирательством диких плодов и съедобных трав; некоторым удалось еще сохранить дойных коров. Привыкшие к суровой жизни в условиях постоянных войн арстхой могли стойко переносить эти невзгоды. Но были другие напасти.
После пленения Шамиля российские власти еще некоторое время сохраняли военную и гражданскую административно-территориальную систему управления, созданную имамом. Почти все наибы и подчинённые им структуры остались на своих местах. Они[наибы] получили офицерские воинские звания, большинство из них стали носить погоны российских майоров. Теперь эти люди пытались выслужиться перед русскими чиновниками показной ревностной службой, всячески искали их благосклонности. Усердие и отличие показывали на преследовании и убийствах карабулаков (арстхой) при систематических нападениях на их беззащитные хутора во главе своих сохранившихся отрядов с привлечением для пущей важности созданных российской стороной подразделений ингушской и чеченской милиции. Заодно удавалось безнаказанно поживиться чем-нибудь при каждом таком рейде. Вчерашним радетелям газавата даже удалось в какой-то мере убедить на некоторое время высшие чины российского командования, что арстхой (карабулакское общество Галашевцев) и после пленения и отъезда Шамиля с Кавказа продолжают воевать. Эта недостоверная информация позже попала в некоторые письменные источники и тиражируются до сих пор ( Гаммер М. Шамиль .М., 1998. с.95). Против российских войск не воевали, но идти смиренно под заклание вчерашних наибов никто не стал.
1865 год был последним годом массового переселения северокавказцев в Турцию. В течение лета этого года более 5 тыс. семей вайнахов покинули родину и принудительно ушли в Османскую империю, из которых 2/3 (3,5 тыс.) семей были арстхойские, в т.ч. 1,3 тыс. семей общества Карабулаков ( ЦГА ЧИАССР, ф.32 , оп.1, д.2, л. 87 ). В общее число переселенных семей входят и 0,3 тыс. арстхойских и ингушских семей общества Назрановцев. Кроме того, под именем “чеченцы” ушли значительное число семей арстхойской родоплеменной группы “Цечой” (Цечоевы), населявшие до этого различные районы Чечни Малой и Большой.
“Оставшиеся 75 карабулакских семей поселились в селе Новый Аха-Борзой, жители которого ушли в Турцию”. Ушедшие также были Карабулаками.“Новый Аха-Борзе находилось в 2,5 верстах от село Сагопши и просуществовало до 1873 г., когда” из-за проблемы с водой переселили его жителей в село Сагапчи, состоящее из карабулаков, самостоятельно переселившихся в Малую Азию до 1865 г. Занятое когда-то селом Новый Аха-Борзе пятно застройки зафиксировано на местности, сохранившемся до сего времени небольшим кладбищем.
К концу 1865 г. под своим этнонимом “Карабулаки”, вайнахским названием и самоназванием “арстхой” остались только эти 75 семей (около 800 человек). Под названием обществ “Назрановцы” в пределах современных Малгобекского, Назрановского и Пригородного районов и “Галашевцы” – Сунженского района осталось около 370 арстхойских семей. К этому же времени на территории современной Чечни и северных районов Дагестана под этнонимом “чеченцы” и “аккинцы” соответственно осталось без депортации около 2200 семей арстхойского народа. Сведения о численности семей арстхой, избежавших переселения в Турцию, находясь на среде аварцев, лакцев, кумыков, балкарцев и сосланные в XIX в. и размноженные в начале XX в. представителями арстхойского народа, получившими образование в России до революции 1917 г. затерялись в 1944 году.
После скитаний более 10 лет по Терской области с переездами с одного населенного пункта в другой, разросшая семья отца Мамакха-Муса взяла в аренду 180 десятин сельскохозяйственных угодий, бывших его родовых земель. До 100 десятин этой площади относились к пашне. Угодья находились на местности, именуемой “1екъа т1е” (Акате), в 7 км к западу от Бамута.
Мест с названием “1екъе т1е” (Акате) в пределах исторических земель арстхойского народа много. Топоним встречается в горных и предгорных районах, но не фиксируется название на равнине. Арстхой давали название 1екъа т1е относительно ровному по сравнению с окружающим ландшафтом и значительному по площади участку местности, пригодному для вспашки (возделывания) и выращивания сельскохозяйственных культур, основание поселения (хутора). Возделывание культур на Акате могло быть на естественной или наносной почве при условии исключения ее уноса (смыва) паводковыми или ливневыми водами. Хутор (поселение ) можно было возвести ни на самой площади, а где-то поблизости . При заселении особое внимание уделялось наличию добротной питьевой воды для людей и удобств водопоя домашних животных. Учитывалось близость леса, служившего для обеспечения топливом, строительным материалом, а также источником разнообразных диких плодов.
Речка Фаэтонка (левый приток реки Фортанги) и два ручья, впадаюшие в него с правой стороны, окружают Акате с трех сторон. Близок лес. На местности много диких плодовых деревьев. Поселение имело достаточно земли под посевы, было вольготно с сенокосными угодьями и пастбищами. Выращивали в больших объемах преимущественно кукурузу и просо, остальные культуры – для удовлетворения потребностей семей. Разводили крупный рогатый скот, овец, коз и лошадей. Наличествовали всегда хорошие условия для пчеловодства.
Часть сельскохозяйственной продукции шла на товарообмен. С введением в эксплуатацию Северо-Кавказской железной дороги участвовали в производстве и поставке товарного хлеба. В селе было налажено производство домашнего сукна, войлочных ковров, а также первичная и вторичная обработка шкур (кож).
Когда переезжали в местность Акате Мамакх был взрослым, возмужалым, был женат и имел детей. Он рано стал самостоятельным и самодостаточным человеком, еще в пору его юности родственники и знакомые подчеркивали, что он состоялся как мужчина. Очень значительной была роль Мамакха в закладке и возведении жилых, подсобных и хозяйственных построек поселения, создание удобств для полнокровной жизни обитателей в соответствии с запросами времени и менталитетом северокавказцев. Все делали своими руками.
Мамакх и его близкие родственники однофамильцы активно участвовали в производстве и поставках товарного хлеба в конце XIX–начале XX века. Повседневный организованный труд, рачительное ведение хозяйства, приобретение умений и навыков вести дело в условиях бурно развивающегося капитализма позволили ему, его семье и близким жить в достатке. Накопили средства и полностью выкупили арендуемые земли, хотя в прошлом они принадлежали их предкам. Появилась возможность приобретать новые орудия и механизмы сельскохозяйственного назначения и на этой основе совершенствовать производство. Для пастьбы и ухода за животными Мамакха нанимал пастухов из близлежащих сел. Для обработки арендуемой земли, посева и сбора урожая им нанимались жители этих же сел, в том числе казаки.
В 1901 году Мамакх-хаджи совершил паломничество в Мекку. До 1912 года он совершил повторное паломничество.
Мамакх-хаджи скончался в июне 1919 года и похоронен на кладбище в селе Аршты.